|
В. Кузнецова, Э. Кузнецов
Опять "Почта"Пока Цехановский ставил фильмы и экспериментировал, его "Почта" продолжала переиздаваться. В 1934 году появилось уже одиннадцатое издание. Оно почти не отличалось от первого (а вернее - от второго, в котором художник чуть-чуть уточнил лица персонажей по сравнению с первым). В 1935 году Цехановский сделал новый вариант иллюстраций, изданных двумя годами позднее, в котором, бережно сохранив основную идею первоначального замысла, выразил и нечто новое. Прежде всего, сама книга выросла по объему ровно вдвое. Прежняя книга была сбита компактно, яркие рисунки, споря друг с другом, плотно заполняли ее страницы, и в этой нагруженности (даже перегруженности) была своя неповторимая прелесть. Новая книга стала просторнее, светлее, чище. Возникла возможность дать и новые рисунки, проиллюстрировать те моменты, которые раньше иллюстрированы не были: ленинградский пейзаж, встречу с берлинским и лондонским швейцарами; другие рисунки можно было развить, разработать шире, подробнее, занимательнее. Конечно, опыт работы над фильмом обогащал и подталкивал художника. Появились даже откровенно кинематографические решения. Так, к эпизоду Житков за границу в первом варианте был изображен вагон, два письма и маленький схематический рисунок поезда, сопоставленные в характерной для Цехановского монтажной композиции. Сейчас же эпизод показан в последовательном монтаже изображений: самолет, "общий план" поезда, "средний план" поезда, "крупный план" вагона (в "вырезе" стенки - два почтальона, склонившиеся над письмами; кого из зрителей фильма не веселило их равномерное раскачивание с компостерами в руках!), письма ("сверхкрупный план") и, наконец, будто резкий отъезд камеры назад - снова "общий план" поезда, несущегося вдали. Новые персонажи (оба швейцара) тоже пришли из фильма. Маршак не изменял текста стихотворения, поэтому сюжетные перипетии фильма в новую книгу не попали. Остался только шутливый намек на них - бабочки вьются вокруг бразильского почтальона и письма, которое он несет. Самый характер рисунков тоже изменился. Раньше замысел художника раскрывался не столько каждым изображением в отдельности, сколько их столкновением, их совместным образом в композиции; каждая из частей этой композиции решалась довольно схематично. Сейчас книга располагала к спокойному чтению, медленному, внимательному разглядыванию каждой картинки. Они стали подробнее, сложнее, богаче деталями. Это заметно в изображениях городов. Почтальоны раньше характеризовались средствами гротескно-подчеркнутой графичности, как в театре кукол, в "Окнах РОСТА". Сейчас они стали психологичнее, мы в состоянии вглядеться в их лица. Наконец, существенно отметить, что изменилась и манера художника. Раньше Цехановский заметно следовал за Лебедевым. Лебедев (его даже называли "король детской книги") вообще распространял вокруг себя сильное влияние. Но Цехановский в чем-то и сознательно поступался собой: ему надо было пробиваться на совершенно новом поприще, ему было уже за тридцать, он не мог начинать с поисков. Свое, индивидуальное лишь постепенно высвобождалось в нем по мере того, как упрочивалось его положение. Манера Лебедева середины 20-х годов, основанная на сопоставлении цветовых плоскостей - расширение графики за счет современной живописи. Манера Цехановского во втором варианте "Почты" более графична (в традиционном смысле), он использует штрих, крепко строящий форму. Эта манера была настолько органична для него, что даже рисованные фильмы он исполнял близко к ней, хоть при кустарной технологии лебедевская аппликативность была бы гораздо "практичнее" в производстве. Новая "Почта" - это Цехановский нового времени, повзрослевший, приобретший серьезный и разнообразный опыт художник. В чем-то она и лучше старой, а в чем-то и уступает ей - пусть немного схематичной и грубоватой, но такой яркой и озорной. Трудно назвать какую-нибудь из них более удачной. Это просто разные "Почты". |