С. Маршак

Воспитание словом

О мастерстве

Мысли о словах

Писатель должен чувствовать возраст каждого слова. Он может свободно пользоваться словами и словечками, недавно и ненадолго вошедшими в нашу устную речь, если умеет отличать эту мелкую разменную монету от слов и оборотов речи, входящих в основной - золотой - фонд языка.

Каждое поколение вносит в словарь свои находки - подлинные или мнимые. Одни слова язык усыновляет, другие отвергает.

Но и в тех словах, которые накрепко вросли в словарь, литератору следует разбираться точно и тонко.

Он должен знать, например, что слово "чувство" гораздо старше, чем слово "настроение", что "беда" более коренное и всенародное слово, чем, скажем, "катастрофа". Он должен уметь улавливать характерные речевые новообразования - и в то же время ценить старинные слова, вышедшие из повседневного обихода, но сохранившие до сих пор свою силу.

Пушкин смолоду воевал с архаистами, писал на них эпиграммы и пародии, но это не мешало ему пользоваться славянизмами, когда это ему было нужно:

...Сии птенцы гнезда Петрова -
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны...¹

Высмеивая ходульную и напыщенную поэзию архаиста графа Хвостова, Пушкин пишет пародию на его оду:

И се - летит предерзко судно
И мещет громы обоюдно...
Се Бейрон, Феба образец... и т. д.²

(Курсив мой. - С. М.)

Но тем же, давно уже вышедшим из моды торжественным словом "се" Пушкин и сам пользуется в описании Полтавского боя:

И се - равнину оглашая -
Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.

Современное слово "вот" ("И вот - равнину оглашая") прозвучало бы в этом случае куда слабее и прозаичнее.

Старинные слова, как бы отдохнувшие от повседневного употребления, придают иной раз языку необыкновенную мощь и праздничность.

А иногда - или даже, пожалуй, чаще - поэту может как нельзя более пригодиться слово, выхваченное из живой разговорной речи.

Так, в "Евгении Онегине" автору понадобилось самое простонародное, почти детское восклицание "у!".

У! как теперь окружена
Крещенским холодом она!..

Каждое слово - старое и новое - должно знать в литературе свое место.

Вводя в русские стихи английское слово "vulgar", написанное даже не русскими, а латинскими буквами, Пушкин говорит в скобках:

Люблю я очень это слово,
Но не могу перевести:
Оно у нас покамест ново,
И вряд ли быть ему в чести.
Оно б годилось в эпиграмме...³

Тонкое, безошибочное ощущение того, где, в каком случае "годятся" те или иные - старые и новые - слова и словесные слои, никогда не изменяло Пушкину.

Это особенно отчетливо видно в его стихотворении "В часы забав иль праздной скуки...".

Тема этих стихов - спор или борьба прихотливой светской лиры и строгой духовной арфы. Но спор здесь идет не только между светской романтической поэзией и поэзией духовной. В стихотворении спорят между собою и два слоя русской речи - современный поэтический язык и древнее церковнославянское красноречие:

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Я лил потоки слез нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе серафима
В священном ужасе поэт.

Если первая строфа этих стихов вся целиком пронизана причудливым очарованием свободной лирики, то во вторую уже вторгается иной голос - голос торжественного и сосредоточенного раздумья. Постепенно он берет верх и звучит уже до конца стихотворения.

Таким образом, стихи не только развивают основную тему, но и как бы материально воплощают ее в слове.

Человек нашел слова для всего, что обнаружено им во вселенной. Но этого мало. Он назвал всякое действие и состояние. Он определил словами свойства и качества всего, что его окружает.

Словарь отражает все изменения, происходящие в мире. Он запечатлел опыт и мудрость веков и, не отставая, сопутствует жизни, развитию техники, науки, искусства. Он может назвать любую вещь и располагает средствами для выражения самых отвлеченных и обобщающих идей и понятий. Более того, в нем таится чудесная возможность обращаться к нашей памяти, воображению, к самым разным ощущениям и чувствам, вызывая в нашем представлении живую реальность. Это и делает его драгоценным материалом для поэта.

Какое же это необъятное, неисчерпаемое море - человеческая речь. И литератору надо знать ее глубины, надо изучать законы, управляющие этой прихотливой и вечно изменчивой стихией.

Поэт, который умеет пользоваться всей энергией слова, накопленной веками, способен волновать и потрясать души простым сочетанием немногих слов.

"Чертог сиял"⁴, - говорит Пушкин, и этих двух слов вполне довольно для того, чтобы вы представили себе роскошный пир изнеженной и самовластной восточной царицы.

...А все плащи да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги⁵, -

всего только две строчки, но как передают они суровое и строгое величие двенадцатого года.

Если поэт живет в ладу со своим родным языком, в полной мере чувствует его строение, его истоки, - силы поэта удесятеряются. Слова для него - не застывшие термины, а живые, играющие образы, зримые, внятные, рожденные реальностью и рождающие реальность. Его словарь - оркестр.

И это мы видим не только на примере классиков - создателей нашего поэтического языка.

Какой звучности стиха и меткости изображения достигает наш современник Александр Твардовский в описании будничного зимнего утра на фронте:

...Шумным хлопом рукавичным,
Топотней по целине
Спозаранку день обычный
Начинался на войне.

Чуть вился дымок несмелый,
Оживал костер с трудом,
В закоптелый бак гремела
Из ведра вода со льдом.

Утомленные ночлегом,
Шли бойцы из всех берлог
Греться бегом, мыться снегом,
Снегом жестким, как песок⁶.

Язык отражает глубокое знание жизни и природы, приобретенное человечеством. И не только специальный язык разных профессий - охотников, моряков, рыбаков, плотников, - но и общенародный словарь впитал в себя этот богатый и разнообразный житейский опыт. В живой народной речи запечатлелось так много накопленных за долгие века наблюдений и практических сведений из тех областей знания, которые по-ученому называются агрономией, метеорологией, анатомией и т. д.

Вступая во владение неисчерпаемым наследством своего народа, поэт получает заодно заключенный в слове опыт поколений, умение находить самый краткий и верный путь к изображению действительности.

В одной из глав "Василия Теркина" ("Поединок") изображается кулачный бой.

Дерутся герой поэмы, "легкий телом" Теркин, и солдат-фашист, "сытый, бритый, береженый, дармовым добром кормленный".

В этом неравном бою

...Теркин немцу дал леща,
Так что собственную руку
Чуть не вынес из плеча.

Кажется, невозможно было изобразить более ловко и естественно тот отчаянный, безрасчетный, безоглядный удар, который мог, чего доброго, и в самом деле вынести (не вырвать, а именно "вынести") руку из плеча.

Мы знаем немало литераторов, которые любят щеголять причудливыми простонародными словечками и затейливыми оборотами речи, подслушанными и подхваченными на лету.

Но не этими словесными украшениями определяется качество языка. Такие случайные речевые осколки только засоряют язык. Подлинная народная речь органична, действенна, проникнута правдой наблюдений и чувств.

Мы должны оберегать язык от засорения, помня, что слова, которыми мы пользуемся сейчас, - с придачей некоторого количества новых, - будут служить многие столетия после нас для выражения еще неизвестных нам идей и мыслей, для создания новых, не поддающихся нашему предвидению поэтических творений.

И мы должны быть глубоко благодарны предшествующим поколениям, которые донесли до нас это наследие - образный, емкий, умный язык.

В нем самом есть уже все элементы искусства: и стройная синтаксическая архитектура, и музыка слова, и словесная живопись.

Если бы язык не был поэтичен, не было бы искусства слова - поэзии.

В словах "мороз", "пороша" мы чувствуем зимний хруст. В словах "гром", "гроза" слышим грохот.

В знаменитом тютчевском стихотворении о грозе гремит раскатистое сочетание звуков - "гр". Но в трех случаях из четырех эти аллитерации создал народ ("гроза", "гром", "грохочет") и только одну ("играя") прибавил Тютчев.

Все, из чего возникла поэзия, заключено в самом языке: и образы, и ритм, и рифма, и аллитерации.

И, пожалуй, самыми гениальными рифмами, которые когда-либо придумал человек, были те, которые у поэтов теперь считаются самыми бедными: одинаковые окончания склонений и спряжений. Это была кристаллизация языка, создававшая его структуру.

Однако немногие из людей, занимающихся поэзией, ценят по-настоящему грамматику.

В обеспеченных семьях дети не считают подарком башмаки, которые у них всегда имеются. Так многие из нас не понимают, какое великое богатство - словарь и грамматика.

Но, тщательно оберегая то и другое, мы не должны относиться к словам с излишней, педантичной придирчивостью. Живой язык изменчив, как изменчива сама жизнь. Правда, быстрее всего стираются и выходят из обращения те разговорно-жаргонные слова и обороты речи, которые можно назвать "медной разменной монетой". Иные же слова и выражения теряют свою образность и силу, превращаясь в привычные термины.

И очень часто омертвению и обеднению языка способствуют, насколько могут, те чересчур строгие ревнители стиля, которые протестуют против всякой словесной игры, против всякого необычного для их слуха оборота речи.

Конечно, местные диалекты не должны вытеснять или портить литературный язык, но те или иные оттенки местных диалектов, которые вы найдете, например, у Гоголя, Некрасова, Лескова, Глеба Успенского, у Горького, Мамина-Сибиряка, Пришвина, придают языку особую прелесть.

Всякая жизнь опирается не только на законы, но и на обычаи. То же относится и к жизни языка. Он подчиняется своим законам и обычаям - то выходит из своего русла, то возвращается в него, меняется, играет и зачастую проявляет своеволие.

Нельзя протестовать, скажем, против установившегося у москвичей обычая не склонять слово "Москва", когда речь идет о Москва-реке. Собственное имя реки, озера или города у нас как бы сливается со словами "озеро", "река", "город". И в этом своеобразное очарование (Пан-озеро - на берегу Пан-озера; Ильмень-озеро - на берегу Ильмень-озера; в Китеж-граде, в Китай-городе).

Чистота языка - не в педантичной его правильности.

Редактор "Отечественных записок" Краевский настойчиво указывал Лермонтову на неправильность выражения "Из пламя и света рожденное слово".

Лермонтов пытался было исправить это место в стихотворении и долго ходил по кабинету редактора, а потом махнул рукой. Пусть, мол, остается, как было: "Из пламя и света"!

И хорошо, что оно так и осталось, как было, хотя, разумеется, счастливая вольность Лермонтова никому не дает права пренебрегать законами языка.

Живое слово богато и щедро. У него множество оттенков, в то время как у слова-термина всего только один-единственный смысл и никаких оттенков.

В разговорной речи народ подчас выражает какое-нибудь понятие словом, имеющим совсем другое значение, далекое от того, которое требуется по смыслу. Так, например, слова "удирать", "давать стрекача", "улепетывать" часто заменяют слова "бежать", "убегать", хотя в буквальном их значении нет и намека на бег. Но в таких словах гораздо больше бытовой окраски, образности, живости, чем в слове, которое значит только то, что значит.

О живом языке лучше всего сказал Лев Толстой:

"...Сколько я теперь уж могу судить, Гомер только изгажен нашими, взятыми с немецкого образца, переводами... Невольное сравнение - отварная и дистиллированная теплая вода и вода из ключа, ломящая зубы - с блеском и солнцем и даже со щепками и соринками, от которых она еще чище и свежее". (Из письма Л.Н. Толстого А.А. Фету, 1-6 января 1871 г.)

1958

Примечания

Мысли о словах. - Впервые в журнале "Новый мир", 1958, № 9, сентябрь (в цикле "Заметки о мастерстве").

1. См. поэму А.С. Пушкина "Полтава".  ↑ 

2. А.С. Пушкин, "Ода его сиятельству гр. Дм. Ив. Хвостову" (1825).  ↑ 

3. Из романа А.С. Пушкина "Евгений Онегин".  ↑ 

4. Из стихотворения А.С. Пушкина "Клеопатра" ("Чертог сиял. Гремели хором..." - 1828).  ↑ 

5. См. стихотворение А.С. Пушкина "Полководец" ("У русского царя в чертогах есть палата...").  ↑ 

6. См. поэму А.Т. Твардовского "Василий Теркин".  ↑